Освенцим? Как живут в трудовом концлагере для детей в Бобруйске

От взрослых «зон» бобруйская воспитательная колония №2 отличается количеством заключенных. Здесь всего три отряда, в каждом из которых примерно по 80 человек. За каждым из отрядов закреплены по четыре воспитателя. По жестокости условий эта колония ничем не уступает, а в некотором даже опережает взрослые. На «малолетке» нет так называемых «смотрящих» от воровского мира, которые во многом следят за порядком во взрослых исправительных учреждениях. Здесь выживает сильнейший.

Несмотря на то, что все заключенные здесь это, по сути, ещё не сформировавшиеся юноши, родителей, приезжающих к своим чадам, встречает всё тот же деревянный забор в два человеческих роста из тщательно сбитых досок. Ни намёка на щель. Эта морально устаревшая технология сокрытия всего от посторонних глаз характерна для всех беларуских колоний и не меняется с 1937 года.

Два отряда из трёх — это «наркоманы». Так здесь называют осуждённых по статье 328 Уголовного кодекса. Фигуранты громких историй — когда школьникам дают по 10 лет, содержатся именно здесь. Если бы не было безумных сроков за попытку купить спайсы или марихуану, бобруйскую колонию для малолетних можно было бы расформировать, а её сотрудников уволить. Осуждённых за серьёзные уголовные преступления вроде грабежей или краж всего несколько десятков. Большинство из них — это те, кому заменено условное наказание на реальный срок из-за невыполения правил поведения. Уже и в третьем отряде, если верить родственникам осужденных, появились осуждённые «за наркотики».

Юные заключенные панически боятся рассказывать кому-либо о реалиях их зоны. Об этом чаще можно услышать от тех, кому повезло покинуть эти стены. Кое-что выведывают несчастные матери. Они тоже боятся говорить, но всё же и молчать не могут. Иногда их прорывает. Особенно, когда повод для недовольства создаёт сама администрация колонии.

Совсем недавно в комнате свиданий специальной непрозрачной плёнкой было затянуто окно, выходившее на территорию колонии. Речь идет о месте, где родители в течение суток могут повидать своих детей. Видимо, даже одного дня хватало, чтобы кое-что стало видно невооружённым взглядом, и мамы начинали жаловаться. Теперь они будут смотреть только на четыре стены. Но крамольные с точки зрения администрации новости всё равно просачиваются сквозь заборы.

Известно, что в каждом отряде есть по три активиста из числа осуждённых (председатель отряда — это официальное назначение, плюс ещё два помощника). Практически все они старше своих коллег по несчастью, им примерно по 21 году, но они не уезжают на взрослую зону, так как за подобный «активизм» там им может грозить расправа со стороны заключённых, чтущих воровские понятия.

Они досиживают свой срок на «малолетке», выполняя любые приказы начальства, и для этого им позволено делать все. Сразу несколько матерей признались, что обеспокоены практикой избиения своих детей деревянной палкой — активисты так расправляются с неугодными.

Чтобы понять воспитательные приёмы, которые практикуются в этой колонии, достаточно рассказа о питании малолетних заключённых. То, что заключенные тощие объясняется не только некалорийностью еды. На приём пищи им отведено время — норматив в 4 минуты.

То есть, словно скот, эти дети должны очень быстро впихнуть в себя то, что приготовила для них родина. А если кто-то потом хочет перекусить в отряде и попить чаю, то здесь нужно кланяться активистам. На отряд в 80 человек выделен всего один чайник. Чтобы добыть кипяток, нужно записаться в очередь, которая может подойти, например, через три дня. Ну, или есть другой способ — заплатить активисту сигаретами. Все родители утверждают наперебой, что предлагали купить по чайнику чуть ли не на каждого сидельца, но администрация ответила отказом. Незачем.

Практически все матери на длительное свидание, которое длится ровно сутки, везут детям домашнюю еду и обязательно таблетки типа «Мезим» для улучшения пищеварения. Продуктов везут по-минимуму, самое вкусное — малыми порциями. Дело в том, что резкий переход с тюремной еды на домашнюю вызывает резкие боли в желудке. Полуголодные дети жадно набрасываются на еду, а потом им становится плохо.

Что же касается краткосрочных свиданий, то они длятся всего четыре часа и проходят исключительно в присутствии сотрудника колонии, контролирующего каждое слово заключенных. Так что дети, даже если и захотят, не смогут рассказать о своих проблемах родителям. Лишним будет говорить, что письменные жалобы за забор просто не выходят. Здесь нельзя ничего.

Чем же занимаются целыми днями дети? Как оказалось, в отличие от взрослых зон, где «наркоманы» очищают провода от изоляции, в Бобруйске заключенные добывают руками резину. В буквальном смысле слова. По одной из родительских версий, соседняя «Белшина» отправляет сюда бракованную продукцию. По другой, на переработку могут попасть и просто старые покрышки.

Теперь мамы знают, что автошина — это резино-металло-тканевая оболочка, и эффективного способа отделения резины от металлокорда нет. Выгоднее всего использовать рабский труд, что и делают в Бобруйске. Задачей детей является вытягивание всего корда, чтобы за смену выработать норму — один килограмм чистой резины для переработки. За эту работу администрация платит от 2 до 5 рублей в месяц. Детям платят от одного до двух с половиной долларов в месяц. При этом, отработанные покрышки являются отходами IV класса опасности.

Матерями зафиксирован случай, когда зимой подростков заставили руками носить снег из-за того, что не было работы. Для администрации важно, чтобы у «зеков» не было ни минуты свободного времени. Главное — держать их в «ежовых рукавицах». О правах человека здесь не вспоминают.

Осужденные имеют право на телефонные звонки. В субботу и воскресенье у них есть законные 15 минут разговора. Но не в бобруйской «малолетке». Практически все матери в один голос твердят, что дольше 4 минут с детьми не разговаривали. Ну, может, только активисты имеют возможность потрепаться, пользуясь благосклонностью начальства.

Нет и возможности читать книги, на них просто нет времени. Здесь же вызревает ещё один щекотливый вопрос — взыскания. Из-за нехватки времени практически все дети пишут письма глубоким вечером, а это запрещено. Писать можно только в период «личного времени», а его на самом деле нет. Поэтому любой ребенок в любой момент может получить пару взысканий и лишиться права на досрочное освобождение.

Зато по субботам дают посмотреть второсортные российские сериалы. На это есть два часа. Детям постоянно напоминают, что они преступники.

Шок первого посещения у матерей быстро проходит. Реально оценив своё положение, они быстро понимают, что ничего человеческого в белорусской пенитенциарной системе нет, и начинают бороться за здравый смысл. Особой болью в бобруйской колонии можно назвать вроде бы такую элементарную на свободе вещь, как обувь. Здесь её можно купить только в тюремном магазине. Стоит она 50 рублей, а хватает её на три месяца осторожной носки.

Видимо, эти обувные изделия выпускает какая-то другая колония, и таким нехитрым образом предприятие делают рентабельным за счёт родителей юных заключенных. Такие же ботинки, но качественные, привезённые родителями, запрещены. Если вдруг в магазине не оказалось нужного размера, то значит какому-то парню не повезло. Заставить купить обувь на пару размеров больше, чем нужно — это скорее норма, чем исключение. Таковы негласные тюремные правила.

Ещё одна тема, о которой матери осужденных детей говорят рыдая, это банно-постирочный день по субботам. Оказывается, второй комплект одежды заключенным не положен. То есть, дети должны сами помыться, потом постирать свою одежду, и за одну ночь эти вещи должны высохнуть. При этом радиаторов для сушки только три, один из которых отдан, конечно же, активистам. Если одежда не высохла, значит не повезло. Но можно ведь одеться и в не сухое.

ВК №2 или концентрационный лагерь Аушвиц?

Проект будущего концлагеря был впервые представлен в отчёте инспектора полиции безопасности оберфюрера СС Арпада Виганда в ноябре 1939 года.

Воспитательная колония № 2 была создана чуть раньше, в мае 1939 года. Через год в Освенцим привезли первых узников, ими были 30 уголовных преступников, доставленные из Захсенхаузена. В Бобруйске также изначально сидели подростки, совершившие уголовные преступления.

Позже в Освенцим прибыла группа политических заключённых и уголовники остались в меньшинстве. В Бобруйске также большинство сидит не за насильственные действия — по статье 328 Уголовного кодекса.

Аушвиц частично обслуживался заключёнными. В ВК №2 работают отрядные активисты.

Заключённые Аушвица делились на классы, что было визуально отражено нашивками на одежде. Как известно, белорусские «наркоманы» на зонах помечаются зелёными нашивками.

Лагерь в Освенциме был обнесён двойным проволочным забором, по которому пропускался электрический ток высокого напряжения. В Бобруйске хватает трёх рядов колючей проволоки. На воротах лагеря в Освенциме была надпись «Труд освобождает». Этот лозунг актуален и для ВК №2, практикующей бесплатный труд, только этого не написано на въезде.

Изматывающий график работ и скудная пища в Освенциме стали причиной многочисленных смертей. Некоторые сидящие в Бобруйске дети предпринимали попытки суицида, а что касается настроений, то большинство из них признаётся матерям, что со сроком в 10 лет не видят смысла в дальнейшей жизни.

Президент сказал, что «они смерти должны просить». И некоторые готовы уйти из жизни, не спросив разрешения.

 

Можно, если осторожно

Вступай в наш клуб за гуманную наркополитику. Твои данные не будут переданы третьим лицам.

Email

Я даю согласие на использование переданного email-адреса для организации коммуникации с Legalize Belarus