«Понял, что пришло время прекращать колоться, бухать. Вот, на что меня грибы надоумили». Посмертное интервью активиста Legalize Belarus о грибах, конопле и своей жизни

Герой этого интервью, Андрей Корпс, от всей души поддерживал Legalize Belarus. В 2019 он специально приехал в Минск с семьей помогать нам с организацией фестиваля Support! Don’t Punish. Тогда я с ним и познакомился. Дальше мы общались в общем чате. За его сообщениями чувствовался большой опыт, опыт поколения девяностых-нулевых годов.

Было понятно, что он хорошо знаком с Psilocybe semilanceata — грибом, который тысячи лет растет в Беларуси и содержит природные психоделические вещества. В марте 2024 я подробно расспросил о его отношениях с ним. Его рассказ стал подарком судьбы, потому что Андрей оказался носителем свидетельства использования этого гриба в народе. Мне повезло успеть записать его.

Расшифровка аудио, редактура, оформление заняла больше года. Так получилось, что Андрей не дождался его выхода и ушел из жизни.

Фокус этого интервью — на веществах, и может сложиться впечатление, что Корпс только ими и жил. Это не так. Он всю жизнь защищал правду, в нем бурлила энергия. Он помогал людям с зависимостью, людям в беде. Очень любил свою семью и дочерей. Для Legalize Belarus изготовил несколько памятных сувениров. Сильно выручил меня и других активистов во время политического преследования в 2020 году. До конца оставался в Беларуси и всегда был на связи. Последние годы ему было тяжело из-за репрессий в стране, он мучился от бессилия и невозможности повлиять на ситуацию.

Стиль речи героя сохранен.

Про знакомство с грибами

LB: Как ты узнал про существование псилоцибиновых грибов?

Корпс: Это было давно. Я сейчас старый металлюга, а когда-то был молодым, в девяностые. В группе играл. Атмосфера, круг знакомых, кто-то где-то слышал. Мы траву курили, и то мало. Мы молоко пили [способ употребления конопли, при котором ее действующие вещества растворяют в жире и пьют — примечание LB]. Рассказываю: мусора тормозили чувака — полный рюкзак травы на молоко. Мент другому говорит: это ж марихуана. А второй, колхозник: какая ж это марихуана, это коно́пли обычные.

Только на словах кто-то где-то слышал, кто-то там когда-то попробовал. Книги читали. Пелевин гремел. А где ты фотки грибов найдешь? Тогда информации столько не было. Хипаны меня угостили с другого города. В первый раз меня угощали — я увидел сухие грибы. Он же растет один, срываешь — он другой, через 20 минут — третий, а когда подсох, он вообще другой.

Я пережрал всё, что было на полях.

Читал информацию, в каком примерно месте они растут. Ты видел, сколько там вариантов? Я пережрал всё на поле, пока узнал, как они действительно выглядят. Сейчас они меня сами находят, а раньше нет. Но мы нашли друг друга.

LB: Как ты в первый раз попробовал грибы?

Корпс: Первый раз я их съел бухой. Уехал на троллейбусе не в ту сторону, куда мне было надо, на конечную пятерки в Могилёве. Там ТЭЦ. Индастриал, трубы здоровые, высоковольт. Чего я туда уехал — вообще не знаю, мы пили «три семерки», полторалитровую бутылку на двоих секанули. Мне чел дал 40 грибов. Говорит: все не жри. А я ебанул, мне похуй. И пошел. Сел не в ту сторону, там угорал, потом домой ехал. Я трипа как такового не помню. Помню, мне понравилось. Это я с ними поздоровался. Но всё сговнял алкоголь.

Проклятый алкоголь.
Он сыграл в моей жизни черную роль, я его искренне ненавижу.

Мне хотелось бы еще, но грибов ты много не соберешь. Под Могилевом аэродром был, там их росло дофига, но это место все мусора знали. Все точки мусора вычисляют. Кто-то ляпнет, у кого-то узнают. У них же целый институт на это работает. Вычисляют, потом пасут эти места.

Где растут грибы

LB: Как ты сам нашел грибы первый раз?

Корпс: Был чел старше меня, хиппи, с художников могилёвских. Угостил. Я проникся. Как этим можно не проникнуться?

Мы курили постоянно. Я место не знал, где искать, и съездить было некогда. Тогда этот аэродром еще мусора так не пасли. Потом стало анриал съездить туда. Всё время курсируют. Они знают, когда растут. Выцепят — пизда будет. И вот я с ним тиканул. Он нашел сколько-то, а я ни одного. Мы под молоком пошли. Я говорю: нихрена найти не могу. А он говорит, мол, не волнуйся, грибы тебя сами найдут. Короче, на аэродроме я не нашел нихрена, а он нашел. Значит, грибы на тот момент не хотели, чтобы я их нашел. Но он меня угостил. Дома я насмотрелся на визуалы эти прикольные.

Мне что понравилось: я беспардонно начитан, у меня такой брабус в голове. Я всё время перескакиваю, какие-то отсылки хрен знает куда в голове. А грибы меня выравнивают. Я их дохрена не жру. Я ж конченый торч, на опиатах отторчался хрен знает сколько лет.

Грибы не надо есть много, и мне это от них не надо.
Раз-два в год.

Они не каждый год даже растут. Бывает год не грибной, бывает не найдешь. Но хватает.

LB: Теперь ты их ищешь каждый год по осени?

Корпс: Нет. Ну, у меня есть пару мест.

Я знаю, где они растут. Но я специально не езжу их искать.
Это не наркотик, это совсем другое.

LB: Но в своих местах ты проверяешь каждый год?

Корпс: Ну да, конечно.

LB: Новые места не ищешь?

Корпс: Да не, нафиг. Ну, бывает, наткнешься. Если ездишь где-то там па-за городами, ты видишь примерно, что вот тут могут быть. Они ж не растут так, чтобы видно было. Чтобы такая группка была как на фотках, 6-7 штук — хрен ты это найдешь, это с фотоаппаратом ползать сутками искать. Не найдешь такого. Тут один, там второй. Есть такие чистые у меня места, что ползать не надо. В других местах трава может быть по колено и выше. Старое пастбище зарастает дребеденью, внизу кочки. Трава густая, чуть выше колена, и по ней надо ходить. Нахрен оно мне надо. Порой кажется: хре́на туда ехать, я лучше их в этом году не сожру, но соскучусь больше, лучше сожру их потом.

LB: Почему ты их первый раз не нашёл сам, а потом стал находить? Какие ты мог бы дать советы по поиску?

Корпс: Потому что они похожи друг на друга. Я не могу советы давать. Не буду. Потом уже, когда появился ютуб, я смотрел все эти советы. Они мне нихрена не помогли, пока я в них сам не разобрался, пока не стал их на взгляд отличать один от другого. Их же, этих навозников… Есть псилоцибе, а есть всё остальное, я их навозники называю. Потому что это старые пастбища, окраины пастбищ. Навозники, херня всякая, они прям похожи, хуй отличишь. Есть какие-то там точные приметы, типа, снизу черный, пластинчатый, но это всем понятно. Их там черных пластинчатых… У этого ножка черная, у этого ножка белая.

Пока ты с этим разберешься и всей этой дряни не пережрешь,
хрен ты научишься собирать грибы.

LB: Они всегда в кочках растут, или бывает что не только?

Корпс: Да не. Я один раз чесал по лесу, по посадке, не помню куда. Вот вырубка идет, в ней колея, где ездит лесовоз, который вывозит лес. Там сдвоенные колеса у тягача, от этого остается колея. И я иду, смотрю, бля… пятнадцать штук собрал, трынь-тынь-тынь, один за одним. Это в лесу, солнца мало, они белого цвета выросли. Вообще они коричневого и хрен пойми какого цвета бывают, а тут белый. Я его увидел — это он. Рукой мне машет. Вот так это происходит даже. Их найти можно хрен пойми где. По какому-то пастбищу проехал этот тягач, привез спору, и она тут выросла. Грибы весь мир окутывают. Ленин гриб, это сто процентов.

LB: Всегда ли ты встречал Psilocybe semilanceata, или бывают у нас еще какие-то виды?

Корпс: Тут её ареал произрастания. У нас других не растет вообще. Ни в сторону Европы, ни в сторону России. Я пережрал всю дрянь похожую. Нет, ни хрена. Травиться — не травился. Почему не стрёмно? 40 штук их это столовая ложка выходит, ты хрен отравишься. Даже от поганки, наверное, не отравишься от такого количества, подрищешь на крайний случай. Поэтому мне было не страшно. Они же мелкие, они не растут с палец толщиной.

Как есть грибы

LB: Значит, ешь по 40 штук?

Корпс: 37, если быть точным. Не знаю, почему. Мне пофиг, большой, маленький. Я в этих граммах не понимаю. Я кубенсисы один раз сожрал 10 грамм — я ебал в горло́, больше не хочу.

LB: Десять это очень много.

Корпс: Да, я потом вычитал, что три надо. А я откуда знал? Мне дали в Питере такой шар. Думаю, ну грибы и грибы. Я-то по своим сужу. Я в рот ебал, как у меня там жизнь прошла перед глазами. Миллион лет до нашей и после нашей эры. Это не описать словами. Вот у Гессе в «Игре в бисер» хорошо написано: пусть люди легкодумно полагают, что несуществующее проще облечь в слова, нежели существующее. Вот насколько я красноречив, но не могу это описать, мне не хватит слов. Надо учиться, наверное, как Пелевин, в литературном институте, чтобы уметь так пользоваться языком. У меня не хватает слов, чтобы это выразить.

LB: А ты 37 семиланцеат ешь сухих или сырых?

Корпс: Пофиг. На поле могу сожрать сразу. Это разницы не играет, как по мне. Я с ними ничего не делаю.

Собираю очень бережно в коробочку их,
не ломаю, не трускаю, прилаживаю один к одному.
Пиетет какой-то испытываю.

Бывало, нормально найдется, ну там 250. Тогда можно сохранить. Когда год был неурожайный, нихрена не нашлось, а на следующий год хочется. Не кайфа хочется, а просветления этого.

LB: В какой обстановке ты их ешь?

Корпс: Стараюсь домой пойти. Там красный свет, музыка офигенная. У меня декоративка, венецианская штукатурка, мрамор, камень. Я дома захуярил себе толстым слоем, и крашу раз в несколько лет в другой цвет. То белый, то под травертин, то под черный мрамор. Прикольно так, это не обои переклеивать по сто раз. Взял, покрасил по-новому и рассматривай рисунки. Мысли свои гоню, они выстраиваются. Как Билл Уилсон, который 12 шагов анонимных, он же врач, и сам пил. В Америке были экспериментальные программы с ЛСД. Психоделическая терапия при влечении к алкоголю. Он прошел эту программу, и у него в голове появились эти 12 шагов. Он знал много. Я тоже думал — я же все это знаю, но просто не мог это выстроить в единую четкую цепь, а у него получилось. Это офигенно. Как у Шерлока Холмса в голове. Он говорил: у вас бардак в голове, а у меня библиотека. Мне надо что-то вспомнить — я взял нужную книгу с полки. Грибы выравнивают это.

LB: Какие идеи тебе приходили в трипах?

Корпс:

Понял, что пришло время прекращать колоться, бухать.
Что у меня семья, отличные дети, отличная жена.
Вот, на что меня грибы надоумили, вот, чему они меня научили.

Я же торчал. У меня такая история жизни, что я 20 лет посвятил наркотикам, сидел в тюрьме два раза. Грибы-то я давно ем, больше 20 лет. Не на постоянной основе, но как бы с ними дружу, они мне помогают во многом, когда я их нахожу и употребляю осознанно. Не как наркотик, вообще не отношусь к ним так.

Цивилизации на этом построены, на грибах. А они мне рассказывают, что это особо опасное психоактивное вещество. Тьфу, быдло́. Вот, чему они меня научили. Если не научили, то поучаствовали в этом.

Никто меня не убедит никогда в жизни, что это наркотик.

LB: То есть ты бросил вещества, которые вызывают зависимость, из-за грибов?

Корпс: Да. Я о терапии, ну, про траву, с детства читал, собирал. Когда познакомился с вами, легалайзеры, я уже сам дохера знал. Меня было хер переубедить в том, что она плохая. А вы мне открыли психоделическую терапию, пацаны, спасибо. Мне так это было всегда интересно. Я же жрал сам, на себе все испытывал. Мне она покатила, именно в виде псилоцибиновых грибов. Я пробовал и мухомор, и кетамин — калипсол. От калипсола был выход из тела. Банками жрали. Не то. И сироп, декстрометорфана гидробромид, Туссин Плюс. Сироп и накуриться — это что-то похожее, но до грибов не дотягивает, вообще никаким боком.

Мухомор и мак

Корпс: Мухоморы эти ебучее говно, так их и не понял, только бэдтрипов наловил себе. Нигде было не прочитать. Вычитал где-то про напиток берсерков, взял 11 шляпок, на пару́ выпарил и выпил. Чуть не охуел там. Это дрянь состояние. Пробовал микродозинг жрать, только не покупал капсулы, а пытался по чуть-чуть есть. Я много знаю, где они растут. Наберешь в августе, высушишь до января в тёмном месте, как якуты делают. Я почему-то считаю, что 4 месяца надо. Я следил, как они сохнут. Некоторые умирают, а некоторые остаются живыми. Если живые, потом трущишь. Я не верю, что какая-то фармкомпания может с душой отнестись к грибу. Выбрать, какой будет оказывать действие. По одному же видно, а по второму нет. Мне так кажется. Но всё равно мухомор это не моё оказалось. Как ни пробовал, ни читал, ни разговаривал — не моё почему-то.

LB: Что ты почувствовал от мухоморного микродозинга?

Корпс: Ничего, мне только плохо становилось. Не помню, кого я наслушался, Епифанцева может. Мне нравится Епифаня, грайндкор музло. Чувак гонит прикольно. Но прислушиваться, как к истине в последней инстанции, не стал. Почитал, как их пьют, сам трущил их. Мне херовато становится. Я понимаю, как действует, потому что псилоцибин тоже подташнивает. Думал, может, к этому надо привыкнуть. Если ты принимаешь какую-то терапию, надо несколько дней, пока привыкнешь. Жрал несколько дней, нихера мне лучше не стало, только организму херово. Ну его в баню, решил, не буду больше на себе экспериментировать. Я перепробовал все известные возможности, хотел их понять, но они мне не дались. Значит, это не моя стезя. После первого раза с мухоморами я утром проснулся, мне было хуже, чем с бодуна. Я нарвал мака, пошел домой и вмазался. Так у меня закончилась эта хуйня. Это давно было. Прошло время. Потом начитался про микродозинг. Сам же на собственных ошибках не учусь — пробовал же, знаю, что дерьмо. Нет! Это как больные сами себя лечат, когда пациент умнее доктора. Это про меня.

LB: Раз ты затронул тему мака. Как дикий мак употребляют? И он ведь разных видов бывает.

Корпс: У нас растет культура [культивируемый человеком мак, например для булочек — примечание LB], это с большими бошками и красными цветами. И растет самосей, это такой более мелкий, у него коробочки открываются, который сам сеется. Его ветром погоняло и он вырос, с голубыми цветами. И еще есть декоративный, который на клумбах растет с красными цветами и волосатыми стеблями — это херня.

По весне этот красный вырастает, цветы осыпались — всё, иди в огород, голубой вырос. Стопудово будет. Вот только обсыпается лист у красного декоративного — всё, иди, будет. И молоко соберёшь, как в Афганистане, когда бошки режут. Там как насекут этого опия-сырца черного. У нас не столько, у нас капелька. По одной капельке 50 бошек. 50 головок на бинт и 50 стеблей — 100 капелек. Растворитель вытягивает всё. Как сварил, так и усадишься. Это ханка, бинты. Сейчас его столько не растет, а в 90-х, 2000-х росло. Сейчас побороли троху, но всё равно хватает.

Про опасность каннабиса

Корпс: Я 7 лет уже не вмазываюсь, отошел от этого. Хотелось бы забыть. Но об этом нельзя забывать. Я знаю, что будет, если опять начну. Я на программе 12 шагов был, нет-нет да еще подтусовываюсь с ними. С вами еще. Плюс занимаюсь ВИЧ-профилактикой. У нас там кто вичовые, кто на метадоновоой программе, а я не употребляю. Ну, траву курю всё время. Докурился в том году, крыша поехала. Полгода курил день в день, утром и вечером. Утром перед работой — нам час до работы ехать, мы дома строим — потом приезжаю домой заебанный, и чтоб не болело, не хуело, еще, опять. И так полгода. Начало рвать жбан. Всё, что описывают, тревожность там, все симптомы испытал. Пошел к своему психиатру-наркологу, говорю, выпиши мне таблеток каких, нейролептиков или что. Ты доктор, ты сделаешь правильный выбор. Чтоб я опять не выдумал сам себе с кайфа на кайф перепрыгнуть или забухать. Рвало жбан. Я ж 10 лет жизни потерял на две тюрьмы да наркотики-хуётики. Я почему Гессе процитировал, я весь второй срок с ним провел. Она мне не давалась в молодости, эта «Игра в бисер», я с ней даже в армии служил. Она со мной была, я ее всё читал, бляха, хотел вникнуть в неё. А вторым сроком я прочитал полностью Шопенгауэра «Мир как воля и восприятие», мне тоже не давалась долго. А там время хватает. С пометками на полях вдумчиво прочитал, мне помогло очень. Шопенгауэра прочел одновременно с 12 шагами. У меня все это в голове было разбросано в разные стороны, но помог Билл Уилсон.

Об использовании псилоцибов в деревне

LB: Слышал ли ты что-то о народном использовании псилоцибиновых грибов?

Корпс: Фольклёр знаю. Мак собирал когда-то, распизделся с дедом.

Это начало двухтысячных. Я уже работал и кололся по сезону.

Вообще дурел в то время. Про грибы уже знал. С дедом распизделся в деревне, говорю: у этого поля грибы могут быть. Он говорит — да, веселушки. Он назвал и у меня въелось в голову. И рассказывает: я еще помню, когда малый был — то ли дед, то ли сосед — его заебала жонка сварливая. Он их насобирал и дал ей сожрать. Она сожрала. По деревне бегала, чудило ее. И он то ли развелся с ней, то ли что. Сказал всем, что она ебанутая. Такая вот история из жизни была мне рассказана. Мне запомнилось. Запомнилось название — веселушки. Значит, люди знали. А так больше никакого фольклёра у нас именно, в Беларуси, я не знаю. Ни в орнаментах не замечал, чтобы у нас что-то такое было. Нет, по-моему.

LB: Что это была за деревня?

Корпс: Ой, я хрен вспомню. Где-то по Витебской трассе, мы туда ездили. Это вокруг Орши плюс-минус 20 километров в одну-другую сторону. Куда я мог ездить на автобусе? Еле денег хватало. Куды попутка подкинет, или с учениками на автобусе проехать, когда народу много. Когда ты торчишь, денег обычно нет. Эти цыгане, героин. Ну, Могилев. Фу, время было страшное. Трава всегда помогала. Я с неё начал. Нахрен мне были эти ёбаные опиаты. Когда я познакомился с опиатами, жизнь моя рухнула в пропасть.

Если ты сел на эту ледяную горку жопой,
ты обязательно скатишься вниз, дальше будет только хуже.

LB: Короче ты собирал мак на поле, и там дед сидел?

Корпс: Да, я распизделся с дедом по приколу. Я люблю попиздеть с людьми. Я попросил. «Иди бери». Там пастбище такое, класс. Деревню берёшь и за домами ищешь, где свой скот люди держали. Сейчас же деревни изменились. А находишь какую-нибудь заброшенную, старую деревню. Обычно там дом, потом хлев, и за хлевом обязательно будет поле, и одна часть будет обязательно для выпаса скота. Там годами, сотнями лет пасли скот. И там, если нет одного цветка, — сто пудов будет, на этом пастбище. С клевером они не растут совсем. Если растет клевер — не будет грибов, даже не смотри. Дрянь всякая будет растет, а псилоцибы нет. Клевер, я так понимаю, завозной какой-то вид. Он не сам вырос. Ну или я неправильно понимаю. Это какой-то сорняк, но он почему-то подошёл для корма скота, или его вывели специально так. Он сам не растёт. Если заброшенное пастбище, давно им пользовались, оно просто травой зарастёт. А кочки это места, где говно лежало. Земля как будто варится там. Плюхнули земли и воздух вышел, вот кочки откуда появляются. Прорастает трава из говна на этом месте, она удобренная. А когда-то ходили там коровы, принесли на копытах эту спору грибов. Это благоприятная среда для их размножения. Вот почему они там берутся. А клевер, он же тоже не везде, его сеют. Может это бред, но я такие истории сам для себя разгонял, что клевером как бы борются с грибами. Их же любят кони, коровы. Они эти грибы жрут. Есть места, куда можно добраться до полутора часов пешком. Там выпас, коней выводят и коз пасут. Я пиздую с самого рання, чтобы прийти на рассвете. Они же бегут туда, эти твари, где грибы растут, и выжирают. Он сожрал, а следующий вырастет через 3-5 дней. Само поле плодоносит 30-40 штук в день при хорошем раскладе. И вот то кони сожрут, то еще кто. Может, у них надои падают. Я вот такую дрянь придумывал себе. Ругался с ними. Там козел один черный был, сука, пожрал всё, мне ничего не оставил.

LB: Козлы и козы, может, тоже трипуют.

Корпс: Да, стопудово. Они ж такие вкусные. На вкус он гриб грибом обычный. Поганки горькие, а эти жуешь — пофиг, хоть ты его сырой жуешь, хоть сухой — гриб грибом обычный.

LB: Может помнишь еще подробности, как сосед этого деда жонку накормил?

Корпс: Не, просто как сказка, веселушки и всё. Я понял, про что он. У нас как-то про меня человек говорил: тебя в джунгли закинь, ты и там наркотики найдешь. В джунглях я бы нашел, без проблем. Но у нас по грибам я больше не знаю ничего. Я и в лесу похожие собирал ел — нет, ну не то. Начитался всякой информации в интернете. У нас, кроме таких, не растут и нехрен искать. Какие-то лишайники есть, но, ай, это уже вообще какой-то бред. После мухомора — в пизду с этими экспериментами, я уже взрослый, мне детей растить еще.

LB: А тот дед говорил, что это именно он на поле собирал веселушки?

Корпс: Может, это его родня была. Он говорит, мол, я был еще маленький, и показал рукой. Ну я не пошел искать, мне мак важнее тогда был.

LB: Какие это примерно были года?

Корпс: 2000-2001 где-то.

LB: А дед на сколько выглядел?

Корпс: Мне 20 было, я дедом тогда мог мужика лет 60-70 назвать. Я так думаю, это до войны было.

Про коноплю во время войны

Корпс: Так про коноплю прикол еще расскажу. Это тоже начало двухтысячных. Ездили мак искали по деревням, на машине, возможность появилась. Это сейчас машины у всех. Мне хрен дадут права, но машины есть сейчас, не проблема при желании. А тогда ж хрен где кого-то найти. Мы нашли машину, ездили по деревням и нашли мак. На огороде видим его. «Пошли попросим». Заходим к дому, дом старый-старый. Видим — стоит куст конопли высотой как дом. Дом ну пускай метра четыре. Куст больше, чем 4 метра. Как елка, ебать-дремать. Ствол с мужскую руку. И бабка выходит. А мы стоим с чуваком, смотрим на нее, опешили. И бабка такая — А, мальцы, панравілась? Мальцы, давайце я вам тапор дам, ссякіце вы яе, сонца закрываіць. Потому что ты его не сломаешь, там дерево. А у нее там навоз когда-то лежал, возле хлева. В натуре, полная машина была. Я не помню, что за машина, но полный багажник получился с одного куста. Мы молоко варили. Тогда курёха у нас не росла. Бабка говорит: мы у вайну толька гэцім і спасалісь. Немцы разбамбят, каровы разбягуцца, па лесу ходзіш, карову паймаеш — ані мычат, слышна — надоіш малака, канаплі нарвеш, зварыш. П’ешь — жывот не баліць. Лечат они. Для желудка охуенно. Я ж оперированный, желудок резали. А молоко помогает. Молока сваришь — не болит ничего. И она говорит: жывот не круціць ад голада. Только, говорит, ходзіш тры дня дурны. Деревню не вспомню. Ездили по окрестным сёлам, мак искали. Это август месяц. Когда всё рядом кончилось, надо куда-то на район выбираться. Как раз трава в это время сама растет. Ну и наткнулись. Это 2000-е годы. Сейчас же вряд ли чтобы куст конопли где-то такой вырос.

Другой раз тоже как-то нашел. Сдалека смотрю, дерево стоит. Я как орел рассматриваю, могу через три участка заметить, как и мак тоже, профессионально. Ночью захожу — они мне голубеньким машут на огороде. И вот я куст нашел, фоткался еще на его фоне. Потом эти фотки поудалял. Куст три с половиной метра. Дня три или четыре молоко пил с одного куста, такая убойная. Он вырос такой возле парника. Как он туда попал? Птичка склевала, летела, посрала эту семечку, она и выросла, и вырубать не стали. Даже не в огороде, а на меже. Дерево! Так же сейчас хрен найдешь молоко это. Его за счастье выпить. Раз-два в год попьешь.

LB: Может ты слышал про использование других психоактивных грибов или растений в народе?

Корпс: Дурман жрал, шарики эти, в институте. Ну его нахуй, чуть не сдох от сушняка. Я ебал эти галюники непроходящие, провалы. Это был 97-98 год. Я знаю, как он выглядит, нашел бы эти шарики — показал бы. Но я даже к ним притрагиваться не хочу. Это хуже некуда. Что еще? Мускатный орех у нас не растет.

Мускатный орех это как подкрасться к Джа с заднего хода.

Херня полная. Только печень болит.

Про сотрудничество с властями и отказ от опиатов

Корпс: У меня девки растут мои. Одной 17, другой 10 лет. Я не хочу, чтобы они употребляли наркотики. А если они захотят это сделать, чтобы делали это осознанно, понимали, к чему это приводит. А бюрократия эта кондовая всему этому только мешает.

Я сейчас выполз в сферу профилактики. В отделе образования этом как начну чесать, девки и бабы рты пооткрывают. Мы делали листовку «Такая работа — это ловушка», группу stop#328. Сколько мы наеблись тут в 2018-2019 году, пока дошли до Витебского облисполкома, утвердили эту наглядную агитацию. Листовка и сейчас висит у нас в ПНД [психоневрологическом диспансере — примечание LB] в Орше. Я ее придумал и всем мозги с ней заёбывал. Мы два ролика сняли на витебском телевидении, и эту листовку протянули через облисполком, для школ. А подписана она типа «предоставлено министерством внутренних дел РБ». Я высказывал это наркоконтролю, но нас заставили отказаться от авторских прав под роспись. Ну и хуй с ним, для дела же пойдет. Я не видел роликов потом, даже не слышал о них. А вот листовка сработала, и через пару лет её печатали на обратной стороне жировок. Нихера себе, приятно. Ну хоть так. Значит я правильно всё делаю.

Глядите только, хуйню про меня не думайте.

Я ж, когда у меня рвануло жбан и я перестал употреблять и начал закрашивать надписи, начал пиарить весь этот движ в интернете, и в милиции апеллировал к ним, что зачем садить, надо профилактикой заниматься. Я только-только кинул торчать, год-два прошло буквально. И наркоманы как на меня вызверились все. Шестёрка, мол, сдаёшь. Мне было обидно, я вроде ж хорошее дело делаю, а на меня такую хуйню гонят. Ради вас же всё это делается! И Легалайз, и вот это всё. По два года всем сняли. А потом это вылилось в то, что у меня круг знакомых кардинально изменился. Вот в чем я от этого выиграл. Без этого ты зависимость вообще ни в коем случае не победишь, никак, даже не обуздаешь. Пока ты не сменишь свой круг общения, кем бы ты ни был, тебя наркотик не отпустит.

Кто-то сказал прикольно:
наркотик не хочет, чтобы ты умер,
наркотик хочет, чтобы ты жил и мучился.

Недавно я где-то это вычитал буквально. Это очень влияет.

Про самоидентификацию

Корпс: Меня сам великий Гера Моралес назвал: ты, говорит, настоящий индеец. Мы пересекались когда-то в Москве на хате. Я там с Алмазным Фронтом был, ну с Эдиком с Витебска, Юдовин. Это наш беларуский регги, старый, с 90-х годов. Я вот с ними ездил концертировать, и мы поугарали с Герой Моралесом. Он мне говорит, ты настоящий индеец. Песню Настоящему индейцу завсегда везде ништяк Ноля слышал? Я потом как-то думал, чё ж он так сказал. Я вот в тюрьме сидел, да где я только не был. И мне всегда везде класс. Всегда везде ништяк. Я в любой компании, в разных коллективах работал. Пил всё, от сухого вина до одеколона, похуй. Я и при любом режиме выживу. Вон как махновцы: «Так, у нас нет оружия, оружие есть у белых. Мы сегодня с белыми. Есть оружие, нет патронов. Патроны есть у красных. Значит мы сегодня с красными». Такая политическая проститутка, но дело делаю.

Сейчас по-другому никак.
Либо ты под знамёнами, либо ты сидишь в тюрьме.

Когда узнал про Legalize Belarus — ёп твою мать, ну это же вот оно, наконец-то. Такие чуваки молодые, образованные появились. Это 2017-2018 год. У вас возрастной ценз был! Я написал Пете «Да ну, вы охуели? Я же плоть от плоти этого движения, только что я старше. Так быть не может, чтобы я да не участвовал». Попросил стикеров. Я мог их сам напечатать, взять с интернета, у меня чувак занимался печатью. Но лучше то, что вы делали. Мне приятней, чтобы мне прислали. Потом целый конверт их тут по Орше достойным людям раздал.

У меня хватало знаний вроде — разрозненных, но хоть каких-то. Но представить это… ну кто я такой. Вот эти наркорекламы меня всколыхнули, как отца, и я начал это всё, и всё это срослось. А вы молодежь, образованная, не с каким-то политическим подтекстом. Потом это один хуй вылилось в политику, но оно же всё только так.

Грибы это не так просто. Слушай, посыл скажу. У меня как-то накатывала мысль.

Люди, не будьте злыми, грибы этому не учат.
Грибы не учат плохому!

@meequz