«Снижение вреда для нас — это образ жизни». Поговорили с основателями одного из первых украинских изданий про наркополитику «Мотылек»

Михаил и Павел дали нам развернутые комментарии об их многолетнем опыте наркоактивизма и о том, как им удавалось влиять на наркополитику в течение уже 18 лет.

«Снижение вреда для нас — это образ жизни». Поговорили с основателями одного из первых украинских изданий про наркополитику «Мотылек»
Legalize Belarus
25 ноября 2022
Пресс-служба

Поговорили с двумя представителями «Мотылька» о снижении вреда, заместительной терапии, собственном опыте лечения и о трудностях, возникших в связи с войной.  

Михаил — занимается онлайн-направлением издания: ведет соц. сети, тг-канал, сайт, форум и т.д.;

Павел — основатель проекта и главный редактор печатного издания. 

— Расскажите про себя, как вы появились?

Павел: Появились мы давно, это было в 2003 году. Сначала было сообщество, потом был проект информационный, и, написав заявку на «Международный Альянс», мы выиграли грант на издание журнала.

— Сколько существует проект «Мотылек»?

Павел: Восемнадцать лет.

Михаил: Как проект Мотылек с 2004 года. Сначала была газета, мы печатали выпуски газеты, а с 2006 перешли в интернет — онлайн.

— Почему вы начали заниматься помощью наркопотребителям, снижением вреда, наркопросветом?

Михаил: Потому что Павел сам наркопотребитель, с опытом.

Павел: Давайте я вам расскажу, чтобы у вас было представление обо мне. Мне 62 года. Я представитель наркоманов с Советского Союза и многое видел. Все это шло, шло, шло к тому, что мы в 90-х годах узнали о снижении вреда — по брошюрам, по той информации, что гуляла, по нашим разрозненным сообществам. Но и это нас очень заинтересовало, дало импульс для создания своего сообщества. Мы организовались, собрали своих людей, ну и поняли, что самым лучшим способом консолидироваться будет журнал. Тогда был в моде московский журнал «Мозг», это было одно из известных, читаемых в то время изданий из нарко-движа. И мы решили повторить, сделать что-то свое, потому что через газету, через информационные связи можно консолидировать общество для того, чтобы мир услышал голос наркопотребителей.

— Расскажите про концепцию журнала.

Павел: Концепция нашего издания такова: контент создают сами наркопотребители. Мы за 18 лет существования наработали не сказать известность, но люди пишут нам. Мы можем выдавать за уникальный контент небольшие гонорары, чтобы мотивировать авторов. Написать нам можете даже вы, если будет интересный материал — мы опубликуем, вот наша концепция.

— Почему у вас был запрос на информацию о снижении вреда?

Павел: Изначально мы позиционировались как проект снижения вреда от инъекционных наркотиков в Украине, естественно, большая часть контента — о снижении вреда, наркополитике. Но есть и другая часть: мы разделили контент на две части, где вторая — креатив, потому что вы знаете, что наркопотребители могут много писать, им есть что сказать, креативные вещи рассказать о наркотиках, о тех рисках, что они представляют. У нас было 50 на 50 полезной информации и креативной, творческой информации. И вот такая подача оправдала себя, люди стали читать, любить — журнал стал востребованным.

— Следующий вопрос: что такое для вас снижение вреда? Только выдача шприцев и тесты на ВИЧ?

Павел: Не сочтите это за пафос: для меня и для моего поколения, для тех, кто наркозависим — это образ жизни. Главное звено снижения вреда — это заместительная терапия, мы к этому этапу шли, для нас снижение вреда сначала было аутрич, маршруты, обмен шприцев и т.д. Это дало возможность потребителям коммуницировать между собой, ну и, естественно, мы добивались и все шло к проекту заместительной терапии. И именно с введением заместительной терапии в Украине началось большое движение сообществ, потому что на сайтах ЗТ собирается, концентрируется большая часть представителей сообществ. Люди начинали задумываться, начали трезветь на метадоновых программах. Конечно, тот, кто хочет лечиться — лечится, тот, кто хочет торчать — торчит, ну и это коротко о снижении вреда. Сейчас у нас распространяется снижение вреда в тюрьмах; и проект есть, и заместительная терапия в том числе. Также снижение вреда переходит в другие ключевые группы, как работницы коммерческого секса, среди других сообществ, ну, в общем, уже развивается в разных направлениях.

Михаил: Хотелось отметить, что в 2004 году, когда появился «Мотылек» — непосредственно газета, спустя пару лет, когда проект перешел в онлайн и мы стали практиковать в то же время привлечение социальных работников к нам на форум для консультации или тех же врачей. В году 2008 у нас был врач, который консультировал, были и равные консультанты.

— Люди задавали вопросы?

Михаил: Да, это был 2008 год, особо соцсетей не было, и на форуме вопроса 4 появлялось раз в неделю, люди небольшим потоком, ведь они стигматизированный слой, но шли на контакт.

— Какие были предпосылки для вашего появления и какая ситуация была с ПАВ и наркополитикой у вас в стране?

Павел: Предпосылки были? Какие предпосылки были, естественно, репрессивная машина нас прижимала хуже дальше некуда! Мы поняли, что если мы сами не позаботимся о себе, то никто не позаботится, это первая предпосылка. Потом начали появляться организации общественные, у которых была, во-первых, философия ЗОЖ, а с появлением именно снижения вреда — когда стали внедрять программы, мы были одними из первых, можно сказать, пионерами, равнялись на российские там автобусы для наркоманов в Ленинграде. Например, в Питере в 95 году, я знаю, ходили уже. Словом, тогда наркополитика была более лояльной, в Киеве были автобусы для наркоманов, выезжали на маршруты в 98 году. Это все вкупе было тем самым стимулом к тому, чтобы понять, что мы не такие уже ненужные, оказывается, и появилось желание работать, заниматься, ведь никто кроме нас не знает эту проблему изнутри и так, как мы, вот в принципе все предпосылки.

—  Могли бы рассказать про какие-нибудь акции, которые вы делали? Завершенные проекты?

Павел: Наша деятельность и есть одна сплошная, непрерывная акция. Мы организовали сначала сообщества, группу людей, которые зарегистрировали себя как DROP IN Center. Дальше мы реализовывали проекты: практическое —  снижение вреда, это непосредственно обмен шприцев, равное консультирование, предоставление пакета услуг и второе, информационное — «Мотылек», оно как бы идет параллельно с  практическим снижением вреда. Мы как бы занимаемся просветительской деятельностью и находим талантливых авторов, которые могут писать, говорить и т.д. Также мы коммуницируем с людьми онлайн, через канал или форум, вот два направления. Если вас интересуют непосредственно акции — да, мы проводили именно как наше сообщество, которое работает, так скажем, в полях; мы проводили регулярные акции — на день борьбы со СПИДом, на день памяти умерших от СПИДа, на все эти даты мы выходим. Дальше были акции, которые были импульсом для продвижения наших требований, были акции, когда, например, внедряли заместительную терапию, мы неоднократно выходили на акции под Минздрав, под Верховный Совет, где требовали изменения ведения наркополитики, чтобы был доступ к лечению. Также мы работаем с другими партнерскими организациями, здесь не только наркополитика, другие вещи, такие как профилактика ВИЧ и другие проблемы, с которыми мы ходили на акции. Про это можно говорить много и долго — да, мы реально выходим на акции протеста, брифинги с журналистами и т.д. Ну вот, это если говорить об общественной деятельности.

Михаил: Если спрашиваете насчет онлайн работы — это также сайт, форум, телеграм, чат, основные каналы коммуникации, через которые мы ведем информационную деятельность.

— А сколько человек у вас на форуме?

Михаил: В день где-то человек 600-700 заходит, если это про посещаемость. Раньше было больше, но там же были разные эксцессы с Роскомнадзором, лет 7 назад.

— А могли бы подробнее рассказать, что за эксцессы?

Михаил: Ну, блокировка была Роскомнадзора неоднократная, а потом нас окончательно забанили.

Павел: Дело в том, что наш форум русскоязычный рассчитан на географию, разбросанную на Россию, Беларусь, Казахстан и т.д., поэтому пользователи нашего ресурса —  это люди со всего постсоветского пространства, и, естественно, нас отслеживают, так сказать, эти карающие структуры, такие как Роскомнадзор и т.д. Ну вот, эксцесс был какой, сейчас в России нельзя произносить слова снижение вреда, естественно, нас стали банить, предъявлять всякие претензии, понимаете?

— Понимаю. Тогда идем дальше, как ситуация у вас в стране с наркополитикой и ПАВ до войны и во время войны?

Михаил: От себя могу сказать, если не брать в расчет пациентов с ЗТ — об этом вам Павел больше скажет, то, в принципе, поменялось то, что стало тяжело с доступностью, логистикой. Ассортимент не изменился, если брать популярные торговые площадки, даже ,мало того, что цена на тот же каннабис не изменилась, то, что тут растет, то оно так и продается. А вот логистика, да, она пострадала, кладменом стало опасно работать, потому что много появилось псевдопатриотов, которые могут напасть, это первое. Второе — это доставка почтой, в этом плане много чего тоже изменилось, стали больше проверять.

Павел: В двух словах, смотрите, война, во-первых, разделила пользователей из России, стала стеной с пользователями украинскими. Мы постарались всю политику с форума убрать, чтобы меньше было накала страстей. Потому что мы не ожидали, что такая аполитичная среда как наркопотребители, станет патриотически проявлять свои наклонности. В связи с войной нарушены не только логистические связи, нарушен доступ к сервисам, к препаратам заместительной терапии: к тому, что является жизненно необходимым. Только в Киеве с начала войны 20 000 человек остались без препарата. Вы не можете представить, что случилось, кто-то в связи с этим стал возвращаться в криминал и вообще очень болезненно стали переносить этот перебой.

— Почему случился перебой?

Павел: Потому что вот Харьковский завод не то разбомбили, не то еще что-то, Харьковский, Одесский завод…. Ну, война, естественно, много миграций, никто не хочет оставаться на оккупированных территориях, многие стараются выехать на территории, подконтрольные Украине, ну, и тут уже помогает сообщество, помогает с выездом, если вас это интересует. Да, именно сообщество помогает выезжать людям, которые являются пациентами заместительной терапии, ВИЧ-позитивные люди и т.д. То есть война всем горе принесла и ударила сильно, но, тем не менее, стараемся друг другу помогать и находить возможности. Что сказать еще, вот, например, сейчас препарата не хватает, потому что его с гуманитаркой стали поставлять, вот сейчас должны привезти. Что еще сказать — война, одним словом.

— Следующий вопрос к вам, Павел: расскажите про заместительную терапию, как она действовала в Украине? И, как вы считаете, что лучше: бупренорфин или метадон или есть еще заместительные препараты?

Павел: Я понял ваш вопрос. В Украине программа заместительной терапии началась с 2004 года, это с Херсона, Одессы, Киева, Харькова и Днепропетровска. Бупренорфиновые программы были первые и только с 2008 года, спустя четыре года, ввели метадоновые программы. Чтобы не пугать народ названием метадон, сначала был бупренорфин, потом начались метадоновые программы с 2008-2009 года в Киеве. Что сказать, считается вот вообще… вас какое мнение интересует? Мое как потребителя-пациента заместительной терапии или как мнение человека, который верит доказательной медицине?

— Человека, который является потребителем, пациентом заместительной терапии.

Павел: Понял. Ну вот, непосредственно я на метадоновой терапии с 2008 года, уже 14 лет. 15-ый год я на заместительной терапии, мне 63 года, я не ощущаю себя плохо. С тех пор, как мне стали выдавать препарат на руки, вообще стало прекрасно. Вы понимаете, в чем дело, заместительная терапия… что лучше: бупренорфин или метадон? Здесь прежде всего нужно отталкиваться от того, что сам человек пришел с какой установкой на программу? Если человек идет на программу для того, чтобы смочь обеспечить себе доступ к веществу, чтобы как-то продолжать быть в измененном состоянии сознания, это одно; если человек пришел с установкой изменить свою жизнь, то не важно, какой препарат ему будет замещать его влечение к наркотикам. Вообще считается, что бупренорфин популярнее, он менее токсичен, но метадон дешевле и он стал использоваться раньше в качестве заместительной терапии — и тут можно говорить долго. Если говорить конкретно об Украинской программе заместительной терапии, сама наша страна, наши реалии: очень трудно было лоббировать кабинетную зависимость, чтобы людям не приходилось ездить за лекарством со своими соматическими проблемами. Больные люди и т.д. вынуждены были ежедневно ездить за препаратом и в любую погоду, и в любом состоянии. Люди на колясках, больные, простуженные и т.д. вынуждены были собираться и ездить за препаратом, людям засыпали в рот — даже не давали на руки — лекарство. И это повторялось каждый день — такое лечение только отталкивало. Сейчас другая беда: людям, которым стали выдавать на руки, это другая составляющая — это ментальность, у медперсонала большая стигма идет, большая стигматизация. То есть сами врачи, порой, не понимают сути заместительной терапии и стигматизируют пациентов. В каждом регионе, конечно, все по-разному, и все зависит от ситуации на местах. Это если коротко. Поэтому с одной стороны да, ситуация с ВИЧ\СПИДом — у нас темпы роста прекратились, но остались вопросы со стигматизацией.

— Расскажите, у вас препараты сразу начали выдаваться на руки или со временем? В Беларуси, если не ошибаюсь, только год назад разрешили выдавать препарат на руки.

Павел: Со временем. Причем люди положили на это буквально всю жизнь. На моем веку было такое, что люди ходили, за собой кровавые следы оставляли от трофических язв. Люди теряли конечности, потому что нарушали режим в больницах, бежали за лекарством, за тем же метадоном. Люди положили здоровье, чтобы получать препарат на руки. Бупренорфин начали выдавать на руки уже давно. Раньше года так на три, чем метадон, по рецептам. В Днепропетровске был первый проект. В рамках проекта один год провели выдачу на руки бупренорфина, все прошло успешно. И в дальнейшем стали выдавать на руки препарат. Сейчас скажу, более того, в связи со всей этой ситуацией сейчас, препарат выдают не только на 7-10 суток, а на месяц.

Михаил: Стоит отметить, что на бупренорфин в то время было тяжело попасть, это была прерогатива «для избранных», а так все шли на метадон. Потребителей метадона было процентов 70 от всех посетителей ЗТ получается.

Павел: Всего было 800 пациентов на всю Украину. Сейчас пациентов на бупренорфин больше 1000 человек. Все остальное метадоновые, их процентов 80 от всех пациентов.

Михаил: Поэтому метадоновые пациенты страдали всю дорогу, а у бупринорфинновых привилегий было побольше.

— Следующий вопрос: знаю, в Украине есть кетаминовая клиника. Знаете вы что-нибудь про нее?

Михаил: Я могу сказать, есть кетаминовая клиника, своего рода хайп: что-то современное и на слуху. Есть еще ибогаиновая терапия, тоже можно встретить в прайс-листах, но это больше хайп, чем медицина. 

— И следующий вопрос вытекает из предыдущего: как вы думаете, медицина и ПАВ могут идти вместе?

Михаил: Они всю дорогу идут вместе, а если брать такие новинки, как кетаминовая терапия, лечение с помощью экстази ПТСР-расстройств, ну, возможно, кому-то помогает, главное, чтобы не вредило.

Павел: Я могу добавить, как таковой кетаминовой клиники нет, есть клиники, которые используют те или иные медикаментозные практики, в которых может быть и кетамин, и колипсол, и ибога. Вот есть есть кратом — растение такое, на нашем форуме давно обсуждают возможность спрыжки на нем. И вообще, зайдите на наш форум и почитайте, что пользуется популярностью, так вот про кетаминовую терапию никто не говорит.  

Михаил: То есть это, как я говорил, просто хайповая тема.

— То есть можно полежать в больнице, кайфануть и еще под присмотром?

Михаил: И так можно трактовать, но кайфануть в Украине в больнице можно было давно.

Павел: Не, но если говорить о кетамине, то вряд ли на нем можно кайфануть, там сам эффект кетамина длится недолго, он до 30 минут максимум. Я сам на кетамине слазил, он действительно имеет психоделический эффект, это уже давно известно, что психоделики в разных странах использовались при лечении зависимости. То есть тут вряд ли можно сказать, что на кетамине можно так подторчать, нет, это ж наркоз. Это как женщину, пришедшую делать аборт, обкололи бы кетамином, но ведь она не кайф пришла ловить, а аборт делать. Так и человека обкалывают кетамином, чтобы переждать ломку.

— Понятно, вот интервью подходит к концу, и осталась пара вопросов, один из них: может есть какие-нибудь истории, которыми хотелось поделиться?

Михаил: Из последнего, что могу вспомнить — в 20 году примерно, один из наших администраторов украл форум, доступ. Вот, к админке, к хостингу, он выполнял функции технического администратора. Он стал практиковать рекламу различных интернет-магазинов, мы ему сказали, что нужно с этим прекращать, он украл форум и сказал, что прекращать не будет. То есть он вытащил его полностью с хостинга — базу данных, файловую систему и т.д и поднял на отдельном домене все, что украл. И решил, таким образом, привлечь к себе нашу аудиторию, в придачу, распуская слухи, что мы под мусорами ходим. Вот такая история.

— А у вас, Павел, есть какая-нибудь история, которой хотели поделиться?

Павел: Первые годы, когда у нас было хорошее финансирование печатного издания, мы могли выезжать в командировки, делать интересные репортажи, это было здорово.

Михаил: Так это не история, это возможность.

Павел: Мы ведь не только занимаемся снижением вреда, еще, так сказать, привитием культуры потребления, так вот, в этом плане мы всегда старались идти со всеми молодежными движениями контркультурными; выезжали на Казантип, делали репортаж от Мотылька. Было много историй и стычек с ментами и просто, всего не упомнишь. А нет, вот одна — как-то у нас ассоциация внешней рекламы выступила с таким вот контентом: «Мама,почему я урод — у наркоманов не может быть здоровых детей» и этими баннерами было завешено 500 км дороги. Наша организация пошла в суд, подали иск и заставили извиниться. Более того, мы сами стали вешать баннеры. Самая жирная история из этого была, когда мы первый стенд по снижению вреда — он так и назывался —  поставили. Он подсвечивающийся еще был, прям возле двух РОВД, прямо выходишь с отделения — и там стенд: как правильно разговаривать с наркоманами, выдавать шприцы и т.д. Это было хорошее достижение.

— Последний вопрос: что вы пожелаете Беларуским активистам? 

Михаил: Чтобы на ЗТ был всегда зарубежный метадон.

Павел: Не молчите и все будет! Слава Украине!

— Героям Слава, спасибо.

Материал собран волонтером Легалайз Беларусь Г.С.

 
Можно, если осторожно

Вступай в наш клуб за гуманную наркополитику. Твои данные не будут переданы третьим лицам.

💓 Нам нужна ваша поддержка
Если вам нравится, что делает Legalize Belarus — поддержите нас через Patreon либо иным способом.